Костромские трубочисты.

Пожары в мирной России – дело привычное. Горела она – деревянная и каменная – во все времена, горела, строилась и вновь горела… И, как ни странно, повинен в житейских огневых бедствиях был сам народ российский, из коего более всего вины лежало на лицах мужеского пола, потому как «покуда гром не грянет, мужик не перекрестится».

Раннее стародавнее утро Костромы. В тиши над ещё медленно просыпающимся городом курилось бесконечное множество дымов. Клубился над городом и промышленный дым: фабричный, хлебный, кузнечный, банный… Во время утренней топки городских очагов улицы наполнялись благоуханием, дымный дух шёл от тех разнопородных дров, что жгли костромичи в печах жилой и деловой недвижимости. Случалось, что эта милая глазу дымная картина нарушалась: из какой-нибудь обывательской трубы извергался огненночёрный дымовой столб. Степень последствий такого явления была различной: разрушительной, бедственной, а порой трагической.

Костромские трубы – печные, фабричные.

В 1866 году в официальной части «Костромских губернских ведомостей» был напечатан циркуляр Министерства внутренних дел, посвящённый трубоочистному делу. Он был обращен к господам губернаторам. Циркуляр содержал несколько практических положений по трубоочистному вопросу и имел целью создание в городах империи стройного и действенного, по мысли авторов, механизма, способного обеспечить населению защиту от пожаров. Среди прочего в строках документа отмечалось: «дознано опытом, что из всех случаев пожаров весьма значительный и едва ли не наибольший процент следует отнести к той небрежности, с которой почти повсеместно относятся к чистке содержанию дымовых труб и печей вообще». Заключался документ приглашением начальственных лиц изложить свой взгляд на положение очистки труб в городах.

1860-х годах жительствовало в Костроме почти 28 тысяч человек, и очаги в их жилищах обслуживали 8 трубочистных мастеров. Работников в помощь они не держали, и учеников у них не было. В то же время имелось в городе 30 мастеров печных дел, вкупе с ними работали одиннадцать помощников, и имели мастера 23 ученика, постигающих искусство складывать печи.

Управители города направили свой хозяйский взор на дымящиеся трубы лишь в 1871 году. Тогда, подготавливая обязательные постановления для жителей, среди всяких предписательных пунктов поместили и такой: «дымовые трубы сколь можно чаще чистить, борова (дымовые каналы. – А. А.) и печи осматривать во время топки и замеченные ветхости немедленно исправлять». Спокойно-назидательный тон документа не указывал на наличие у властей особых тревог по поводу пожароприключений от неочищенных труб, и обстановка в городе посему признавалась сносной.

Напутствие же «сколь можно чаще чистить дымоходы своих печей» обывательский разум читал по-своему. Он жил надеждой на «авось», хотя, конечно, хорошо знал, что от состояния его печного хозяйства зависит сохранность не только его недвижимости. Сколько опустошительных и смертельных пожаров пережил город за свою историю!.. Прошлое забывалось,  забота о собственном жилище подчас не особенно обременяла домовладельцев. Ведь пригласить трубочиста означало платить, да ещё «сколь можно чаще». Денег на чистку труб они жалели.

1879 году городская комиссия, всесторонне изучив это явление, сообщила: «выкидывание сажи из труб зависит вполне от домовладельцев», а так как это грозит опасностью городу, предложила налагать штраф на тех хозяев, из чьих печных труб летит пламя. По протоколу полиции или приговору судьи виновные платили от трёх до пяти рублей, после чего их оставляли в покое. Платить же за регулярную очистку труб обыватель скупился, предпочитая разовый штраф.

Почистить трубы можно было и самим (закон это разрешал), но правильную чистку знали только мастера и некоторые мастеровитые обыватели, для которых повозиться в саже труда не составляло. Своими силами и умением очищали трубы в основном бедные жители крохотных домиков и флигелей, приютившихся на городских окраинах.

У справных, состоятельных горожан и домовладельцев среднего достатка трубочист был всегда лицом желанным, уважаемым. Вообще в городе трубочистных дел мастеров величали по имени-отчеству. Трубочисты, как правило, состояли по контрактам на городской службе, имея за труд небольшое жалование, за которое они ещё поправляли и перекладывали печи в «контрактных» домах.

К концу XIX века в городе между мастерами этого ремесла уже не было разграничения по виду деятельности. Проще говоря, их профессиональные занятия объединились в одно печник-трубочист. Поиском работы они себя не обременяли, а, напротив, горожане при надобности шли к ним «на адрес», по месту жительства.

У каждого трубочиста-печника было свое пространство деятельности, и в этом участке -  все жители своих мастеров знали. Обыватель доверял и платил деньги только проверенным в деле людям, независимо от того, трезвое лицо исполнило работу или любящее испить чарку. Печников обязательно приглашали для консультаций, когда дело касалось покупки недвижимости. Они отлично знали свой район домовладений: где и какие печи, каково их устройство состояние.

В Костроме деревянные и каменные постройки имели три основных типа очагов: русская печь использовалась для обогрева и приготовления пищи, голландская – только для обогрева, камин – как открытый источник тепла и украшение внутренностей дома. Редко в каком доме была одна печь, обычно две, три и более. Кроме того, город имел во множестве производства, где печи были основным устройством в деле, и от их состояния зависела деятельность предприятий.

Печники-трубочисты больше интереса проявляли к строительству печей как к делу более прибыльному и чистому по занятиям. Услуги трубочистов по случайной, разовой чистке труб стоили дороже, чем при регулярной. Обычно, соглашаясь на такие предложения, мастера ценой не стеснялись, выговаривая себе достойное вознаграждение. Работу трубочисты производили в два подхода. Сперва делался осмотр печного хозяйства, устранялись неисправности: замазывались глиной трещины и щели. На другой день назначалась чистка – топить печи хозяевам запрещалось. 

Особняк с печным отоплением на Никольской ул. Принадлежал П. Г. Колодезникову. Фотограф Д.И. Пряничников. 1910-е гг.

 Инструментарий мастеров был нехитрый, а вес имел изрядный. Они таскали с собой глину, причём каждый мастер предпочитал для ремонтировки свой сорт глины, которой было в достатке и в городской черте, и за городом. Пользовались и привозными сортами.

Каждый трубочист носил с собой жестянку с керосином – он употреблялся для выжигания смолистого слоя, который образовывался на внутренних стенках дымовых каналов и в трубах. Толща смолистых образований очень часто бывала причиной возникновения пожаров. Особенно часто это явление наблюдалось после холодных зим, когда сезон усиленной топки доводил толщину слоя до такого состояния, что она под действием высоких температур загоралась, и дымный столб выбрасывал наружу огненные липкие куски. Обычной, механической, чистке с помощью специальной метёлки – голика, к которому привязывалась гиря, смолистый слой не поддавался.

Для выжига и чистки труб и дымоходов мастерам надобно было подняться на кровлю к трубам. На этот случай при каждом доме имелась лестница. Если ступеньки лестницы вызывали недоверие мастеровых, то изволь, хозяин, тащи приставную от соседей.

При расчёте – так было заведено – очистителю обязательно подносили чарку водки в знак удовольствия и благодарности за его труд. А после контрольной топки, видя, как правильно и чисто работает печь, за изящную работу подносили ещё.

15 мая 1887 года в Костроме случился пожар, истребивший лучшую часть города. Когда «гром грянул», власть городская зашевелилась. Но «шевеления» деятелей самоуправления находились в основном в области усиления пожарного обоза и хлопот о лучшем устройстве водопроводных магистралей. Впрочем, трубочисту, что состоял в городской пожарной команде, прибавили годовое содержание на 12 рублей, теперь он получал 192 рубля. Полицмейстер как лицо заинтересованное выступил с проектом обязательных постановлений в предупреждение пожаров.  Проект полицмейстера залежался, не получив должного развития.

Пожар в Костроме. Нач.ХХ в.

В марте 1900 года дума утвердила меры предосторожности против пожаров и выработала, наконец, правила чистки труб. Сей вопрос  в Костроме рассматривали с осторожностью: как бы себе не навредить. Монополизировать трубоочистку гласные думы не сочли нужным, ссылаясь на неподготовленность города. А проще говоря, не захотели принять на себя ответственность и заменили административное вмешательство «полной свободной конкуренцией в трубоочистном деле».

Чего-либо существенного с принятием правил в процессе очистки труб не произошло, а только добавилось работы мастерам в смысле всяких согласований. Документ, как и множество других бумаг, выходивших из-под думского пера, был недоработан. Он содержал запрет на употребление керосина при выжигании труб. Керосин был заменён соломой. Да ещё: накануне выжига труб мастер должен был уведомить о том пожарную часть и полицию. Одним словом, вся бумажно-подготовительная работа самоуправления прибавила трубочистам хлопот. Обыватель к предписанию никакого интереса не проявил. Пожаров, причиной которых были неочищенные дымоходы и трубы, в городе меньше не стало.

1907 году Кострому с населением почти в 50 тысяч человек обслуживали 17 печников-трубочистов, имевших в помощниках 23 работника да учеников ремеслу 12 человек. Весь этот трубочистный люд не мог очистить городские трубы в нужном количестве, и трубочистов, по редкости ремесла, порой сыскать для дела было невозможно.

Печники. Фотограф Н.А. Карякин. 1910, 15 июля.

Трубоочистное положение Костромы плавно перебралось в новую эпоху. Для успешного решения печного вопроса вообще губернский отдел профессионального технического образования организовал школу печного дела, которая начала работать с января 1920 года. Насколько хороши были мастера, выходившие из этого учебного заведения, судить не можем, но пожарнотворных искр из обывательских труб сыпалось не меньше.

Новое время обогатило горожан родом новой печи – «буржуйкой». Из множества городских окон торчали их закопчённые трубы. Они в тру-бочистах не нуждались.