Торговая баня: «в нумер» или в отделение?
Губернская Кострома в банном отношении устройством не блистала и, по выражению очевидца, «банный вопрос составлял истинную трагедию для города». Этой короткой фразой современник с поразительной точностью запечатлел картину костромского банного бытия.
Разумеется, баня – постройка небольших размеров – была обязательной принадлежностью всякой должным образом устроенной городской усадьбы, даже в случае крайне малого владельческого участка земли. Часто при невозможности по каким-либо обстоятельствам содержать собственную семейную баню соседи-хозяева объединяли свои усилия, устраивали банную постройку совместного пользования. В городе бани имелись при учебных заведениях, больницах, промышленных предприятиях. Во многих домах состоятельных горожан устраивались ванные комнаты. Немало горожан, жительствовавших на частных квартирах, имея товарищескую договоренность, посещали бани близких и знакомых. Общественных бань городское самоуправление не имело, и довольно значительная часть жителей пользовалась услугами частных торговых бань.
В 1875 году костромское уездное земство приобрело во владение часть недвижимого имения на Нижне-Набережной улице, принадлежащего потомственному почётному гражданину И. С. Михину. В документах городской управы упоминается каменный корпус, занимаемый «прежде торговыми банями». Кто был владельцем этих бань? Быть может, их эксплуатировал сам владелец недвижимости, но не исключено и то, что другое предприимчивое лицо имело банное дело в стенах михинского строения.
В заседании городской думы 1876 года, в выступлении одного из гласных сообщается: «в городе нет благоустроенных торговых бань, а всего две и то приспособленные только для простолюдинов». Первая баня принадлежала купцу Зимину и располагалась в собственном его строении на Нижне-Набережной улице, по соседству с владениями Михина и уездного земства. Второе банное дело содержал отставной унтер-офицер П. П. Шлейн на собственной земле в Еленинской улице. Дело Шлейна действовало до 1885 года.
Н.И. Зимин, владелец костромских бань. Нач. ХХ в.
В 1878 году в городе появляется третья торговая баня, приспособленная, по-видимому, уже не только для простолюдинов – «с номерами». Открыл её крестьянин П. В. Навоев на углу Дмитриевской и Алексеевской улиц. Это заведение просуществовало до 1895 года. Двумя годами раньше, в 1893 году, мещанин В. Д. Румянцев открыл торговую баню при собственном каменном флигеле на Павловской улице, возле Медного пруда.
Последняя торговая баня в Костроме открылась в 1902 году, на углу Васильевской и Лазаревской улиц. Содержал её крестьянин Соколов. В 1910-х годах её уже не существовало, и горожане удовольствовались двумя торговыми банями – стародавней И. Б. Зимина и В. Д. Румянцева, которые вплоть до самой революции оставались главными заведениями гигиены в городском быту. Часть городских жителей, проживавших в местности от тюремного замка на Русиной улице до Ямской слободы, посещали, по близости расположения, торговую баню Никитина, бывшую за городской чертой, на так называемой «черновской земле», которой владели крестьяне деревни Чёрная.
Для губернского центра с более чем семидесятитысячным населением (1915 г.) число банных заведений было более чем скромное. Но, как видим, и век ушедший также не изобиловал банными заведениями общего пользования. Отчего же банный промысел (заметим, кстати, весьма прибыльный) так мало привлекал деловых людей?
Поначалу главным препятствием к устройству торговых бань было отсутствие водопровода. Питать дело колодезной или привозной речной водой брался не всякий из-за дороговизны занятия. С устройством водопровода и развитием его сетей по городу это препятствие устранилось, но от этого число бань не возросло. Теперь тормозом к развитию банного промысла стал санитарный надзор. Он существовал и раньше, но требования его были мягче. Если к внутреннему содержанию банных помещений всегда относились легко, смотрели на это сквозь пальцы, то за нарушения правил по выбросу загрязнённых вод наказывали строгими штрафами, при этом оставляя за собой право на закрытие заведения.
Как известно, для стока верховых (дождевых, образующихся от таяния снега) вод в городе вдоль улиц существовали канавы и в отдельных местах сточные трубы. Городская управа оберегала грунтовые воды (многие частные усадьбы имели колодцы с питьевой водой). Владельцы бань должны были осуществлять спуск грязных вод в резервуары-отстойники, из которых после очистки грязь ими вывозилась на места городских свалок.
Бани Зимина в этом отношении находились в лучшем положении: близ Волги, куда через устроенную трубу и спускались банные нечистоты. Бани Румянцева имели по соседству только Медный пруд, но и он по мысли владельца годился только для разгрузки банной воды. Беспокойный, хлопотный характер промысла в отсутствие труб хорошей городской канализации отталкивал многих предпринимателей от заранее известного выгодного дела. Этим пользовались владельцы бань действующих, которые время от времени расширяли банные помещения, пристраивая прикладки и возводя вторые этажи, тем самым поднимая доходность предприятий.
Функционировали бани не ежедневно, топили их обыкновенно два-три раза в неделю и только в преддверии особых праздников – Пасха, Рождество… – всю неделю. В остальные дни банные окна держались приоткрытыми: бани сушились. Порядок работы их владельцы вывешивали на дверях заведений и заблаговременно оповещали публику объявлениями в газетах.
По внутреннему устройству бани мало чем отличались друг от друга. Наличие дешёвого для простолюдинов отделения – ценой в пятак – было обязательным для любой бани. Народное отделение – большое помещение, не отличающееся чистотой, с простыми раздевальными скамьями, даже не поделёнными на места. Здесь за порядками наблюдал банщик. Моечное помещение – такая же большая зала с парильным отделением. Любители париться на полках веники, если не запаслись собственными, приобретали у банщиков, которые продавали их по сортам: берёзовый – одной цены, дубовый – другой…
При народных отделениях всегда отирались беспатентные цирюльники, готовые стричь и брить за пониженную плату. Банщики разрешали им незаконную деятельность на заранее оговорённых условиях. Поскольку парикмахерских при банях не имелось, то «постригальщики» без работы не бывали. Мастера-парикмахеры тоже старались приблизить свои заведения к банным.
Кроме народных отделений в банях имелись нумера, которые жители прозвали «дворянскими». Высшая категория банных нумеров – «семейные». Нумера представляли собой отдельную чистую комнату с хорошей мягкой мебелью, вешалками. В моечном отделении имелся душ. «Семейный» нумер от просто «дворянского» отличался большим простором и обязательной ванной. Такие семейные кабинеты имелись в банях Зимина.
Цены на банные услуги все время изменялись, они во многом зависели от стоимости воды, потребляемой из городского водопровода, и стоимости дров. Нумерные цены обычно начинались от сорока копеек, в семейных – от пятидесяти. Разумеется, в отдельных нумерах собиралась публика благопристойного поведения, правда, случалось, что приятельские компании загуливали и устраивали в бане ресторанные кабинеты. Спиртного в банях открыто держать было не принято, но из уважения к публике напитки доставлялись по требованию клиентов в нумера. При банщиках на случай пополнения запасов спиртного состояли мальчики, готовые быстро сбегать в лавку.
Самые значительные неудобства, ставящие публику в унизительное положение, горожане находили в простонародных отделениях. В банные дни они плотно набивались народом. Мест не хватало. Кроме того, тут же устраивались стирки белья. Скандалы, драки в моечных отделениях, кражи имущества в раздевальнях – все это было обыкновенным привычным делом для тех и других бань, и Зимина, и Румянцева. Последние «славились» не только внутренними безобразиями, но и, как сообщала местная газета, «по своей антисанитарии превзошли первые (Зимина. – А. А.), грязь там нестерпимая даже для самого неприхотливого посетителя, и только безвыходность положения заставляет его идти в эту стоящую мыльную лужу».
Не лучшее положение было и в пригородных торговых банях Никитина. В них обыватель находил ту же «полную антисанитарию» и оказывался в положении, когда «негде сесть и стоять».
На протяжении многих десятилетий городское самоуправление, будучи хорошо осведомленным о неблагополучном положении с банями в городе, высказывалось о необходимости создания общественных бань, но за невозможностью раздобыть средства его благородные устремления остались неосуществленными проектами.