«Всё было именно так ...»

Книга мемуаров костромича А.В. Лаговского охватывает практически все стороны повседневной жизни людей, которые взрослели вместе с веком и для которых провинциальные истории о любимом городе – необычайно дороги, отсюда желание их увековечить хотя бы в дневниковой записи. Автор воспоминаний был участником и свидетелем двух мировых войн и трёх революций, многих значительных событий в жизни Костромы и России. Издание осуществлено при поддержке администрации Костромской области

Александр Викторович Лаговский принадлежит к одной из известных костромских фамилий, составлявших цвет русской интеллигенции на протяжении нескольких веков. Родился он в Костроме в 1891 году в семье Виктора Никаноровича Лаговского, преподавателя математики Костромской духовной семинарии и Григоровской женской гимназии. Закончив в 1909 году с золотой медалью Первую костромскую гимназию, он избрал профессию юриста и поступил на юридический факультет Московского университета. После его окончания работал в Окружном суде, а с образованием Костромской области – в областной прокуратуре. Александр Викторович был свидетелем и участником разных исторических событий, в том числе трёх русских революций и двух мировых войн, хорошо знал многих замечательных людей. Мемуары, захватывающие конец XIX и первую половину XX веков, написаны живым языком, весьма интересны подробностями и деталями давно прошедшей жизни Костромы и России.

Детство

Минуло 80 лет, а я все еще ясно помню, что происходило со мной, двухлетним ребенком, глубокой зимней ночью на нашей квартире на углу улицы Пятницкой, чудом сохранившей свое название и Царевской улицы по имени церкви царя Константина, что стояла в третьем квартале от площади и была в свое время разрушена, а улица переименована в Пролетарскую, затем в улицу Текстильщиков и, наконец, возведена в ранг проспекта.

Очевидно, у меня резались зубы, сопровождалось это плачем, капризами, уснуть я не мог, несмотря на все старания моей матушки Людмилы Кузьминичны. Среди ночи ее сменил отец – няни в то время в семье не было, а старшей моей сестре было всего около десяти лет, и она – не помощница. Отец, одетый в темно-зеленый халат, держит меня на руках и ходит по большой, в три окна, комнате, слабо освещаемой маленькой керосиновой лампочкой, стоящей на обеденном столе. Комната одновременно играла роль и столовой, и зала. Висячая лампа под белым стеклянным абажуром не зажжена. Полумрак. В переднем углу на полу стоит фикус, его крупные, продолговатые листья привлекают мое внимание, и отец позволяет мне дотянуться до них рукой, что я и делаю, уже засыпая. Через 8 лет этот фикус, которому станет уже тесно в частной квартире, будет подарен отцом в музыкальную школу, где он украшал эстраду большого концертного зала.

В той же нашей квартире года два-три проживал в качестве квартиранта с полным пансионом воспитанник старших классов семинарии Миша Клиентов, сын Кинешемского протопопа, настоятеля собора. (После него протопопом стал отец другого ученика семинарии – в будущем Маршала Советского Союза Василевского, дальние родственники его и поныне живут в Костроме).

Ванны в доме не было, взрослые пользовались баней, а для меня существовало личное корыто. Само мытье происходило на лежанке в комнате Миши, как наиболее теплой. Хозяин комнаты меня очень стеснял, а когда через год меня возили в санках по женским дням в семинарскую баню и сажали на одну скамейку с моей ровесницей, дочкой ректора семинарии отца Ивана Сырцова, мне это казалось нормальным.

Возвращаясь домой с Набережной улицы (теперь улица 1 Мая) при пересечении Мшанской (теперь улица Островского) против церкви Богоотцов, еще существовавшей, делали мы остановку в булочной Панкова, чтобы купить для меня сдобную булку в виде премии за поездку в баню. Старшая дочь хозяина булочница Анна Михайловна, окончив еще до революции высшие женские московские курсы и получив звание биолога, вышла замуж за земского врача в Кинешемском уезде Константина Анатольевича Доброхотова. В первую германскую войну он служил врачом в кавалерийском полку, во вторую – начальником госпиталя. Считался хорошим диагностом и был по дружбе как бы нашим домашним врачом. Жили Доброхотовы в собственной половине двухэтажного дома по Комсомольской улице. Сдав городу свою половину дома и с грустью покинув свой любовно ухоженный сад, они переехали в коммунальную трехкомнатную квартиру в новом доме на Осыпной улице. Этот переезд выбил Константина Анатольевича из привычной для него обстановки, и он, прожив в коммунальной со всеми удобствами квартире года два, скончался в 1973 г. в почтенном возрасте 89 лет.

Помню еще как меня, одетого в светлый байковый халатик, ставили на широченный подоконник, лицом на Пятницкую улицу, и я рассыпал всем проходящим воздушные поцелуи, благо окно лишь немного возвышалось над тротуаром. На нашей же улице, на берегу Волги, была женская гимназия и при ней «Романовский пансион для девиц благородного звания». Очевидно, предполагалось, что там будут только дворянки, но в действительности было не так. Нужны деньги, а не происхождение. Солигаличский сплавщик леса, отправляя своих дочерей в единственную на всю губернию женскую гимназию, помещал их там же и в пансион. Их облачали в особую для приходящих девочек форму – белый корсаж, белые нарукавники и белые пелеринки. На прогулки под присмотром классной дамы выводили парами, одетых в какие-то допотопного фасона пальто и шляпы пирожком. В пути не только со встречными, но и между собой никакие разговоры им не разрешались. Когда такая торжественная процессия проплывала мимо моего заветного окна, тут уж приходилось поторапливаться, чтобы воздушных поцелуев хватило на всех.

Книга воспоминаний о Костроме и костромичах ХХ века / А.В. Лаговский; (ред. Н. Муренин). – Кострома: Линия График Кострома, 2015. - 240 с.: ил.