Лето - время купальное
Встарь весны редко обращались в лета неприметно, и почти каждогодно, за редким исключением, в мае на Кострому обрушивалась жара. Она захватывала город, и горожане, изнуренные майским зноем и пылью, от которых они всегда страдали, тянулись к рекам: начинался купальный сезон. Впрочем, купальное время для некоторой части обывателей начиналось задолго до общепринятого, когда воды городских рек еще не были разогреты.
По неизвестно когда заведенной традиции купанье в городе открывали крепко подвыпившие граждане, желавшие развлечений и отрезвлений. Плавание в студеных водах зачастую оканчивалось для смельчаков трагически – народ тонул. Примером разудалым лицам это не служило. Изрядно накушавшись хлебного вина, самогона, пива, они вдруг приобретали безудержную потребность омыться в реках. Непременно в одеждах.
Губительные выходки повторялись из года в год. Трупы утонувших вылавливались привычными ко всему руками зимогоров. Делали они эту работу безропотно и бесплатно, дабы не иметь лишних объяснений с чинами полиции на паспортный предмет. Извозчикам, доставлявшим утопших к анатомическим избам при полицейских частях, также не платили – это была их неприятная обязанность. Степенный обыватель купания начинал только после полного «созревания» воды, то есть когда температура устанавливалась не менее 17 градусов.
Костромичи в XIX веке в отношении купальных мест имели полное неустройство. Общественных водных благоустроений власть городская не предполагала, а думала по сему предмету лишь о запретных мерах, коими пыталась охранить народную нравственность. В постановлении 1871 года городские власти записали: «Для устранения неприличия запрещается купанье в реках Волге и Костроме на видных местах, как-то: близ пароходных пристаней, около перевозов, платьемоен (плотов для полоскания белья) и вообще в местах публичных, где бывает много народа, вообще же против города и близ домов».
Законопослушный костромич всяких «обязательных постановлений» читать не любил, а исполнять – тем более. Обыватель делал все так, как считал нужным и удобным для себя, да и от нажитых привычек отказываться не желал. Для купанья же горожане избирали именно те места, что были поименованы в постановлении.
Волжская купальня «Союз». Фотограф Д.И. Пряничников. 1912 г.
Значительная часть жителей без стеснений плескалась публично у пристаней, беседок, вдоль всей набережной. Более благонравные в купаниях искали уединения, уходили подальше от публичного взора, храня тем самым нравственные принципы.
Излюбленным пляжным местом у костромичей были песчаные косы, что лежали против города. Особенно многолюдно и шумно было здесь в жаркие воскресные дни. Естественную песчаную ширь заселяла публика-однодневка, и местность обращалась в многоголосый, звонкий купающийся городок. Сюда приходили семьями на целый день. Народ купался, отдыхал поблизости в прибрежной тенистой березовой роще.
Купание на плотах. Напротив Газетного переулка. 1931 г.
Отцам города никак не удавалось прикрыть место народного купанья, они были вынуждены терпеливо созерцать большое скопление резвившегося в воде народа и выставлять при этом полицейский пост. Мордобойных сцен и утоплений здесь хватало, и при таком скоплении публики надзор за местностью был необходим по закону.
Купание с лодки. Напротив Татарской слободы. Нач. ХХ в.
Придать общественному купанью пристойный вид управителям города никак не удавалось, и тогда они серьезно задумались над исправлением положения. В 1879 году городская дума приняла решение: «Дозволять безостановочно устройство на реках купален, причем дозволять свободно и бесплатно». Но увы. Охотников на новое дело не находилось, в летних городских водах купальщики плескались своевольно. Тогда городские власти решили сами прикоснуться к делу. Составили сметы на устройство даровых общественных купален и плотов. Составили, и, когда увидели дороговизну задумки, их деловой пыл остыл. Решено было ничего купального за счет города пока не городить.
Попытку осчастливить костромичей в купальном отношении предпринял в 1891 году крестьянин Ярославской губернии некто В. Крутов. Но по причинам неизвестным город отказал ему в отдаче места на берегу Волги для устройства торговой купальни. Самоуправление Костромы в купальном вопросе созрело лишь к 1899 году.
1952. Водная станция на фоне речного вокзала. Автор - Г. С. Цареградский. Источник - Вера Архипова.
Скромная по виду и еще более по затратам купальня от города «украсила» волжский берег. На значительном отдалении друг от друга на берегу за загородками выставили два тесовых – мужское и женское – отделения-балагана. Внутри поставили лавки для раздевания «с видом на воду». Собственно купалки представляли собой увязанные в прямоугольник бревна, обозначающие границы дозволенного водного пространства. На этом удобства заканчивались.
Малорадостные с виду купальные места не пустовали, простолюдины охотно посещали эти «прогрессивные» устройства, призванные служить к исправлению нравов соответственно взглядам XIX века, когда купанье должно было совершаться скрытно от чужого взгляда. Увы, количество зрителей, наблюдавших публику в нехитрых купальных костюмах, во много раз превышало число купающихся. Наблюдатели живо обсуждали наружный вид купальщиков, отпускали в их адрес разного рода колкости недвусмысленного содержания, на берегу стоял откровенный гогот любопытной толпы.
Поблизости от купальни на ялике дежурили матросы спасательной станции от Костромского окружного правления Императорского Российского общества спасения на водах. Сама станция находилась в конце Молочной горы, на берегу за Московской заставой. Здесь на ее вышке с весны до осени действовал наблюдательный пост. Дежурный матрос обозревал водную даль и в случае надобности оповещал караульных на лодке, и те спешили к месту оказания помощи.
Спасательную службу возглавлял урядник или, по-другому, – атаман станции, в распоряжении которого находилось девять матросов. Станция содержалась за счет общественных средств, которые складывались из членских взносов, сумм, получаемых от благотворительных спектаклей и частных пожертвований.
Новый XX век переменил взгляд городских властей на купальное дело, которое в соседнем Ярославле, например, уже давно процветало в виде коммерческих предприятий. Участки для установки частных торговых купален решили сдавать с торгов: кто предложит большую цену, тот и владеет местом в продолжение трех лет. Чтобы не отпугнуть предпринимателей, цену за место назначили небольшую.
Первые торги выиграла за 50 рублей некто госпожа Ласточкина. Установленная ею купальня по тому времени являла собой верх совершенства. Это было немалых размеров устройство из добротного плота, на котором размещались кабины, отделенные друг от друга так, что пользователи были полностью изолированы от соседей. Кабины имели пол, но не имели крыши. Каждый купальный ящик-нумер мог принять 4–5 человек.
За удовольствие быть в нем следовало уплатить. Плата за одноразовое посещение назначалась в 20 копеек, если пришли вдвоем, – в 25. Выгодным считалось иметь купальный сезонный билет, но плату за него нужно было вносить сразу. Семейный сезонный билет стоил: для главы семьи – 3 руб., для его жены – 2,5 руб., для каждого из детей – 2 руб. Цена весьма и весьма немалая. Кроме того, считалось приличным выдать служителю «на чай». Кстати сказать, самоварный чай впоследствии в купальнях подавали. Тут же можно было спросить мыло, полотенце, зеркало. Сезонники свои личные купальные принадлежности и полотенца хранили у служителя (услуга входила в стоимость билета). Пользоваться волжской ванной в загородке мог только состоятельный обыватель, малоимущие граждане бултыхались бесплатно в народных устроениях. Их в начале XX века прибавилось числом.
Берег р. Костромы у фабрики Т-ва БКЛМ. Нач. ХХ в.
В 1901 году Товарищество Новой Костромской льняной мануфактуры по согласованию с полицией поставила на реке Костроме две бесплатные купальни для своих рабочих. Сему доброму примеру последовали и другие фабрики, добавив к существующим свои. Захолустный фабричный берег стал представлять собой народную купальную косу. Купальни здесь были весьма простого исполнения: плоты в виде прямоугольника без пола (дно очищалось от разного рода предметов, могущих нанести увечья купальщикам). На берегу стояли тесовые навесы с лавками для раздевания. Вдоль купален курсировала спасательная лодка с матросами.
Поскольку купальная местность находилась в распоряжении фабричной публики, отличающейся простотой нравов и весьма размытыми представлениями о нравственности, то нарушения благопристойности случались часто. Здесь, как нигде, можно было наблюдать картины словесных перепалок, взаимных оскорблений, подчас украшенных отборной матерщиной. Можно было просто так заработать и по физиономии. Выйти же из воды и не обнаружить своей одежды было делом обыкновенным: воровство тут процветало.
Случались и всякие бесстыдные действия от разогретых алкоголем охотников до женского полу вплоть до попыток к изнасилованию. Увы, задержать злонамеренных лиц удавалось не всегда: посягатели на отдых местных дам, как правило, оказывались хорошими пловцами.
Очень часто здешние купальщики испытывали неприятные ощущения, получаемые вполне натуральным путем: выше по течению часто ставились суда и барки, перевозившие керосин и прочие минеральные масла. И если уж таковое судно имело там стоянку, то от него непременно тянулась вниз к купальням пленка разноцветного рисунка, отчего тела купальщиков и их костюмы покрывались грязными пятнами. Вдобавок воды купален часто «ароматизировались» нечистотами, что поступали из судовых гальюнов. Однако, место, хоть и имело дурную славу, все же успехом у обывателя пользовалось, не пустовало.
Бесплатные народные купальные загородки из бревен и жидкие навесы для раздевания на берегу никогда не меняли своего вида. Платные же водные нумера от начала своего серьезно изменили наружность и внутреннее устройство в лучшую сторону. К предреволюционным годам это были уже капитальные устроения, основу которых составляли баржи. Купальные кабины были оборудованы легкими крышами, защищавшими клиентов от чужого глаза.
Госпожа Ласточкина первенствовала в купальном деле до 1905 года. Затем ее сменил новый арендатор, Д. Н. Варенцов, а в следующий сезон составилась компания из трех предпринимателей: А. К. Голубева, А. Д. Рассадина и Ф. И. Боровского. Это товарищество приняло впоследствии для своей фирмы название «Союз». «Союзовские» купальни услаждали горожан до самой революции. Сия фирма цепко держала промысел в своих руках, и он приносил ей хороший барыш. Не видело в этом выгоды только городское самоуправление, и купальные деньги текли мимо городского кошелька.
А между тем народ шел в водные нумера, несмотря на все неурядицы, происходившие вокруг них – порой и мест не хватало. Народ шел и платил за в общем-то не слишком комфортные условия и купание в сомнительного свойства воде.
Если внешний облик купален менялся, то нравы и порядки оставались неизменными, равно как и общая купальная картина губернской Костромы. С начала лета массовый обыватель захватывал прибрежные воды городских рек, и никакие полицейские протоколы не могли вернуть городу купальную благопристойность, бывшую еще в середине XIX века. Горожане жили под лозунгом: «Обыватель всегда прав!»
Дачная купальня на Волге под Костромой. Фотограф В.Н. Кларк. Нач. ХХ в.